Фотография — год рождения 1839?

7 января 1839г. Академия наук в Париже собралась на очередное заседание. Взявший слово астроном и физик Луи – Франсуа Араго представил собранию новый процесс воспроизведения изображений, получаемых чисто «механическим» путем в приборе, похожем на приспособление, известное как «камера – обскура» (лат. «темная комната»), и с XVI в. использовавшееся художниками в качестве своего рода рисовальной машины.

 

Камера-обскура

Араго сообщил, что уже полученные изображения отличаются, несмотря на отсутствие красок, такой четкой проработанностью деталей, которая вряд по силам самому искусному рисовальщику. Перечислив возможные сферы применения новинки, Араго призвал французское государство поскорее приобрести у изобретателя по имени Жак Луи Манде Дагер права на его детище, окрещенное дагеротипом.

 

Поразительное изобретение

Новость и в самом деле произвела достаточно сильное впечатление. В парижских газетах, правда, еще в 1835 г. появлялись краткие сообщения, но суть изобретения оставалась в тайне. Только в кругах столичных художников и ученых много лет ходили неясные слухи о небывалом изобретении. Но лишь немногие люди, бывшие накоротке с Дагером, видели картинки, полученные по новому методу. Волнение газетчиков по поводу нового открытия переросло в восторг, когда они узнали, что изобретатель человек – не безвестный: Дагер вот уже пятнадцать лет работал директором Диорамы, заведения, развлекавшего публику зрелищами, основывавшимися на хитроумных обманах зрения и изощренной игре со светом и главное – очень полюбившимися парижанам.   Дагер Луи Жак МандеО новом способе получения изображений по-прежнему толком ничего не знали, и возникла странная мысль о природе, которую якобы заставили воспроизводить себя, да еще в мельчайших подробностях, безо всякого приложения рук человеческих. Между тем не один Дагер мечтал о чем-то подобном. Многие и прежде него пробовали запечатлеть игру света, но особенных успехов не добивались. Дагер сумел воспользоваться достижениями науки, прежде всего химии и физики, в частности оптики, и мечта об остановившемся мгновении смогла, наконец, в первой половине XIX в. осуществиться. В чисто техническом смысле фотография может выглядеть плодом продолжительного процесса, начало которому было положено в XVIII в., когда чувствительность солей серебра к воздействию света обнаружили немцы Шульце (1687-1744) и Шелле, а также житель Женевы Жан Сенебье и англичанин Уильям Луис. Зная об этом, Томас Уэджвуд научился, в самом начале XIX в., получать отпечатки предметов, в том числе растений, просто прикладывая их к листку светочувствительной бумаги. Правда, отпечатки эти не были долговечными, но подобные опыты очень скоро получили широкое распространение в научных кругах Европы. Так что к 1839 г. кое – что о том, что требуется для получения фотоизображения, уже было известно. Задолго до того, как было обнародовано открытие Дагера, англичанин Томас Янг, еще в 1803 г., а через несколько лет – до 1822 г. – и на другом берегу Атлантики Сэмюэл Морзе умели получать негативные отпечатки, пусть очень бледные и нестойкие. А в самом начале 1830-х гг. в том же направлении начали работать американец – астроном Джон Дрэпер и англичанин – Джеймс Б. Рид. Ньепс и Дагер Первый снимок Дагера 1837г.

Над задачей закрепления отпечатка, придания ему долговечности трудился с середины 1820-х гг. Нисефор Ньепс. Отпрыск знатного семейства из городка Шалон – на – Соне (Шалон – сюр – Сон) занялся исследованиями в этой области поздно, только в 1816 г. (в возрасте 51 года). После непродолжительных опытов с получением – по примеру Уэджвуда – простеньких негативных отпечатков предметов, прикладывавшихся к листам светочувствительной бумаги, Ньепс приступил к попыткам получения изображений с помощью камеры – обскуры. Его изыскания затянулись, изобретательные и утонченные опыты порой перемежались продолжительными периодами застоя, но иногда ему внезапные и значительные прорывы. Опробовав на светочувствительность множество химических соединений, Ньепс к началу 1820-х гг. остановился на разновидности асфальта, которую называют битумом из Иудеи или горной смолой. Смешивая эту вязкую жидкость с угольной пылью и разводя смесь в лавандовом масле, Ньепс получал лак, ложившийся на поверхность ровным и блестящим слоем. К 1824 г. он научился получать на металле и камне отпечатки видов из окна своего имения в Гра на строения монастыря Сен-Лу-де-Варенн. Свой технологический прием Ньепс окрестил «гелиографией», то есть «письмом посредством солнца».

 

Ньепс Жозеф Нисефор

 

Как раз к этому времени и Дагер пришел в своих изысканиях к чему–то подобному. Познакомившись, изобретатели в 1827 г. решили объединить свои усилия. Связь между ними сохранялась до смерти Ньепса в 1833 г. Дагер продолжил свои поиски в одиночку, но в 1836 г. ему стал помогать молодой архитектор Эжен Юбер. Дагер, в отличие от Ньепса, озабоченного возможностью размножения изображений, стремился к ясности образа и точности в деталях. В 1837 г. ему наконец удалось довести свою методику до желанной цели: медная пластинка, покрытая светочувствительным составом на основе иудейского битума, выдерживалась в камере — обскуре, а потом обрабатывалась парами ртути. В конечном счете возникало – проявлялось – очень четкое и изобиловавшее многими подробностями изображение.

 

Запоздалое недовольство Гелиографический снимок Ньепса 1826г. 

Заявление Араго, прозвучавшее в начале 1839 г., удивительным образом подстегнуло ход истории. Умышленное сокрытие сведений о способе изготовления отпечатков как бы развязывало руки и языки, и любители строить догадки и выдумывать объяснения пустились во все тяжкие. Были и просто сомневающиеся, были толковавшие о шарлатанстве или колдовстве, но хватало и таких, которые, выходя из мрака безвестности, заявляли о своих притязаниях на приоритет. По крайней мере, стало ясно, что подобные идеи к тому времени носились в воздухе.

Серьезнейший из протестов по поводу декларации Араго прозвучал из Англии, где 31 января 1839 г. Уильям Хенри Фокс Толбот представил Королевскому обществу в Лондоне свой метод получения фотоснимков – на бумаге. Этот литератор и ученый приступил к экспериментированию со светом в 1834 г. Уже в 1835 г. Толбот располагал первыми «светорожденными рисунками», то есть негативными отпечатками предметов и растений на светочувствительной бумаге, покрытой составом из солей серебра. Чуть позже Толбот начал применять небольшие камеры — обскуры, в которых он получал тоже негативные изображения. Но англичанин, похоже, недооценил важность своих достижений, иначе он не прервал бы свои опыты со светом, чтобы вернуться к ним только в конце 1838 г.

 

Первый калотипный снимок Толбота 1835г.

Обнародование парижского открытия побудило Толбота удвоить свои усилия и направить их не только на собственно исследования, но и на то, чтобы о них узнали и чтобы общество знало о них как можно больше, прежде всего из газет. Уже в феврале (1839 г.) Толбот доставил в Академию наук в Париже свои «фотогенные» (гр. «светорожденные») изображения и сообщил детали своего метода, оказавшегося очень оригинальным. Так, он, подобно Дагеру, применял в качестве фотосенсибилизаторов (светочувствительных веществ) соли серебра, но у него сразу же (без негативов и без перехода от негативного изображения к позитивному) получались нормальные – позитивные – изображения на бумаге. Само применение бумаги в качестве подложки или основы уже превращало его методику в нечто непохожее на процесс у Дагера. Правда, картинкам Толбота было еще далековато до дагерротипов, если сравнивать четкость и иные качества снимка, и все же тогда именно в Толботе видели самого серьезного соперника Дагера.

Но конкуренцию Дагеру в то время мог бы составить и Эркюль Флоранс. Уроженец Ниццы, Флоранс по образованию был живописцем. До 1820 г. он эмигрировал в Бразилию и потому по-настоящему историки фотографии открыли его лишь в 1970-е гг. Судя по уцелевшим записям, еще в 1833 г. он научился закреплять образы, получавшиеся в камере – обскуре, и уже думал о какой-то процедуре перехода от негативного изображения к позитивному. В октябре 1839 г. он описал свое открытие в газете, выходившей в Сан-Паулу.

Фотографические процессы любого рода и на все вкусы

За известием об изобретении Дагера, и особенно после обнародования некоторых секретов методики Толбота, очень скоро последовали заявления многих других изобретателей, претендовавших на приоритет в открытии фотографии. От некоторых остались разрозненные снимки, среди таких везунчиков – члены Академии наук в Мюнхене Карл Август фон Штайнхелль и Франц фон Кобель, еще один мюнхенец, астроном Якоб Карл Энзлен, а также шотландцы из Эдинбурга: Андру Файф и Манго Понтон. Из всех объявившихся в 1839 г. изобретателей особо стоит упомянуть два имени – это Джон (Фредерик Уильям) Гершель и Ипполит Байяр. Объединяет их оперативность: оба за очень короткие сроки в самом начале названного года сумели развить оригинальные и очень надежные процессы получения фотоотпечатков непосредственно на бумаге.

Первый из них, английский астроном и физик, был близок к Толботу. 14 марта 1839 г. Гершель доложил

Уильям Хенри Фокс Толбот

Королевскому обществу о своей методике, ссылаясь на исследования, которые он начал за шесть недель до доклада обществу. Примечательно большое влияние, оказанное этой методикой и ее создателем на разработки Толбота. Это и обеспечило Гершелю почетное место в истории фотографии. В 1831 г. они вдвоем экспериментировали, и Гершель заметил, что соли платины чувствительны к свету, и сообщил об этом другу. А в 1839 г. он, снова первым, применил гипосульфит натрия (серноватистокислый натрий) для окончательного закрепления полученных изображений. Эту методику сразу же освоил Толбот, а несколько позже ее перенял и Дагер.

Второй изобретатель, Ипполит Байяр, происходил из совсем иной среды. Он служил в министерстве финансов и вращался в кругах столичных деятелей искусства. Услыхав о сообщении Араго, Байяр через несколько дней после этого известия решился самостоятельно приступить к собственным исследованиям и стремительно добился блестящих успехов. 5 февраля 1839 г. он уже у Сезара Депре в Академии наук и показывает ему свои пробные снимки. Прошло каких-то два месяца после того, как он начал свои опыты, и вот 20 марта у него получаются первые, причем сразу же позитивные изображения, и он снимает, в частности, мертвую натуру: скульптуры и гипсовые слепки – и пытается снять человеческие фигуры. Успехи ошеломляющие, тем более что добился их самоучка, у которого не было даже запаса знаний по химии, да и в оптике он тоже вроде бы не разбирался.

Что же получается фотография или фотографии? Гелиография Ньепса, дагерротипы Дагера, «фотогеничные – светорожденные – рисунки» Толбота… Сама разноголосица в словаре красноречиво свидетельствует о расколе. Причем о термине «фотография» пока и не слышно, хотя его уже используют британские физики Уитстон и Гершель, и немецкий астроном фон Медлер. Похоже, что и Эркюль Флоранс тоже пользовался этим термином с1833 г. Слово «фотография» поначалу воспринимали лишь как обобщающий, родовой термин, так что укорениться оно смогло не ранее конца 1850-х гг.

Дар человечеству

Как бы то ни было, дагерротип пока затмевал все прочие искания и находки. Сам Дагер перенес тяжелый удар: пожар уничтожил его Диораму. Еще и поэтому деятельность соперников тревожила его как никогда раньше. Так что Дагер подзуживал Араго, а тот, в свой черед, давил на кого мог. И 14 июня Дагера принял министр внутренних дел и заключил с изобретателем соглашение, по которому последний передавал государству права на фотографические процессы и тайны Диорамы взамен на выплачиваемый пожизненный пансион Дагеру и наследникам Нисефора Ньепса. Ввиду участившихся нападок Араго пришлось поспешно отвергнуть заявки Толбота и Байяра. Но все-таки приходится признать, что в 1839 г. методика Дагера позволяла получать намного более четкие изображения, чем методики его главных соперников. Парижское ученое сообщество нимало не убедили отпечатки, представленные Толботом: физик фон Гумбольдт назвал их «белесыми потеками» и «выцветшими старыми гравюрами, по которым погулял локоть».

 

Калотипный снимок Толбота

Наконец, 19 августа 1839 г. во время объединенной сессии обеих Академий – наук и изящных искусств – Араго раскрыл тайны формирования дагерова изображения. Французское государство, приобретя фотопроцесс у его изобретателя, преподнесло его в дар всему роду человеческому. Отныне, всяк вправе, беспрепятственно и без ограничений, как во Франции, так и за ее рубежами, внедрять и использовать названный процесс – за исключением Англии, где дагеров процесс оставался под защитой патента.

Через считанные дни после сессии «оптические лавки заполонили толпы разгоряченных любителей, питавших надежды получить хоть какой – нибудь дагерротип; повсюду снимали памятники. Всяк желал скопировать вид, открывавшийся из его окна […]. Самые убогие оттиски… принимались с несказанной радостью, коль скоро процесс этот был еще внове и представлялся сущим волшебством». Очень скоро процесс Дагера перешагнул за границы Франции: виды Парижа и фотонатюрморты были отправлены государям Австрии, Баварии, России, Пруссии и Бельгии, узнавшим о новинке и пожелавшим поскорее узнать о ней поподробнее. Однако вряд ли где – то еще к Дагеру отнеслись с большим вниманием, чем в Соединенных Штатах: именно там изобретение имело успех самый скорый и самый прочный. На исходе октября 1839 г. в одной витрине на Бродвее уже был выставлен первый американский дагерротип. С новым способом создания изображений начали экспериментировать упоминавшиеся Сэмюэл Морзе, астроном Джон Уильям Дрэпер и Роберт Корнильюс из Филадельфии.

Что стало с неудачливыми соперниками

Оглушительный успех дагеротипии затмил все прочие конкурирующие процессы. Для Толбота 1839 г. вообще выдался несчастливым: из–за скверной погоды опыты его стали редкими и неплодотворными. Никакой поддержки со стороны властей не намечалось. Лишь к осени следующего года замаячил успех, причем настоящий и очень значимый: Толбот открыл совершенно новый процесс перехода от негативу к позитиву. Сначала он получал в камере-обскуре негативное изображение, потом проявлял его и затем печатал позитивные изображения, тем самым открыв для фотографии эру тиражирования отпечатков. Кроме того, методика съемки негативного изображения с проявлением скрытого образа позволила ему разделить процесс и превратить его в ряд самостоятельных операций, заметно сократив требуемую выдержку, — через несколько дней, в октябре 1840 г., он наконец смог создать первые фотопортреты своей жены Констанс. Наученный горьким опытом и так и не получая никакой поддержки от властей, в начале 1841 г. он решил понадежнее защитить свое детище, окрещенное «калотипией», и взял на него несколько патентов.

Что до Байяра, то, хотя снимки, которые он выставлял в Париже в июне 1839 г., и были замечены прессой, власти по-прежнему не спешили с поддержкой, не обращая внимания даже на Академию изящных искусств, хвалившую работы Байяра за высокое качество. Через два года Свободное общество изящных искусств отметило старания изобретателя медалью. Невелики награды за труды, тем более по сравнению с торжеством Дагера, и не диво, что обида Байяра нашла необычный выход: в октябре 1840 г. он создал «Автопортрет самоубийцы». Как бы то ни было, с начала 1840-х гг. начинает казаться, что дагерротип теряет свое исключительное положение.

Источник: Издательство «Астрель»